драбблик:

[hibarikyoya]

Первый Хранитель Дождя | Первый Хранитель Облака
R
эх..такое упущение, Асари то не священник =___= я в печали ( но пофик, будем считать, вольное написание драббла =___=

966 слов

Сейчас.
Тихий скрип открывающейся соседней кабинки, едва уловимый шорох одежды, и опять тишина. Асари не видит того, кто пришел к нему на исповедь. Их разделяет тонкая стенка и небольшое окно с деревянной решеткой. В его кабинке полумрак, тихое потрескивание догорающей свечи, а в кабинке собеседника гробовая тишина. Асари привык, что когда к нему приходят на исповедь, то сначала молчат. Поэтому он никого никогда не торопит. Люди сами должны решить, когда они будут готовы. Но это странное молчание затягивалось, казалось, прошла целая вечность, прежде чем из соседней кабинки послышался вздох.
-Я убил человека.
Асари узнал бы этот голос где угодно.
-…Алауди?
-Давай без имен, - спокойно и тихо.
Асари молчит. Он не понимает. Алауди никогда не заговаривал с ним без надобности. А о том, чтобы придти на исповедь и речи не было. Да и тем более, Алауди убивал людей и раньше, и вряд ли когда-либо испытывал угрызения совести по этому поводу.
-Ты же детектив, - «И тем более состоишь в мафии. Убийство – это привычное дело для тебя». Но эта мысль так и остается невысказанной.
Асари всегда удивляло то спокойствие, с которым Алауди мог прострелить голову человеку. В его голубых глазах ничего не менялось, и выражение лица оставалось беспристрастным, даже если его умоляли не убивать. Ползали в ногах, моля о пощаде. Так что изменилось сейчас?
-У меня есть принципы, - после долгого молчания доносится из соседней кабинки.
Асари не совсем понимает, о чем сейчас говорит его собеседник. Принципы? Он их не замечал, когда Алауди вырезал без сожаления почти весь клан мафии, угрожающий им. Где были его принципы, когда Алауди без раздумий выстрелил в голову парню, который хрипел и не мог и слова выговорить из-за разрезанного горла? Ему было всего пятнадцать. Его только приняли в тот клан. По сути, он даже не был ни в чем виноват. Просто оступился. Так, где были эти чертовы принципы?!
Но в соседней кабинке неизменная тишина. Асари уже кажется, что там никого нет. И может это действительно так.

Неделю назад.
-Алауди, что там по твоему заданию? – Спрашивает детектив, присаживаясь на край стола. – Ты должен был отчитаться еще вчера. Босс волнуется.
Блондин усмехается, откидываясь на спинку стула.
-Сегодня облава, думаю с этим будет покончено.
-Ну, ты уж постарайся, - смеется мужчина, похлопав парня по плечу. Алауди брезгливо морщится, он не терпит к себе прикосновений. Так же, как и вмешательства в свои дела. Он привык работать в одиночку, будь то очередное задание мафии или же новое дело по его работе.
И уже через пару часов он стоял перед двухэтажным домом. Один. Поправлял свой черный плащ, застегивая его на все пуговицы. Его пальцы уверенно сжимали пистолет, когда он толкал ногой дверь, открывая.
Он работал быстро и чисто. Если была угроза, он всегда ее устранял. Ни свидетелей, ни преступников. Он четко выбирал время. И сегодня все шло по плану. Сначала выстрел в голову охраннику у двери. Звук падения тела и скрип двери. Чтобы не было путей к отступлению. У него буквально пара минут, прежде чем остальные опомнятся и окажутся около входа. Его тихие шаги вверх по лестнице. Квартира 27. Он уклоняется от пули, прижимаясь спиной к холодной стене. Даже не обращает внимания на осколки бетона, который крошиться под градом пуль. Несколько секунд, пока противник перезаряжает пистолет, и тут же получает пулю в лоб, падая плашмя на пол. Остается неизменной квартира 27. Алауди все также тихо подходит к закрытой двери, выбивает ее ногой. И первое, что он замечает, это мужика, который прикрывается ребенком лет семи-восьми.
-Не подходи! – Дуло пистолета направлено на Алауди.
-Прикрываешься ребенком? Как низко, - усмешка. Алауди не сомневается в том, что через пару секунд вышибет этому отбросу общества мозги. Только за то, что тот использует в качестве щита маленького мальчика.
Только скрип половиц сзади спас Алауди от пуль, потому что он моментально отступил в сторону, прижавшись спиной к стене. Но даже то, что он отвлекся на внезапно появившегося в проеме мужчину, не спасло того мужика у окна. Он все равно выстрелил. Четко в лоб. Стена окрасилась кровью. Потом разворот, резкий удар коленом в живот, и мужик загибается, падая на пол. Алауди моментально сцепляет его руки за спиной наручниками. Ему нужен хоть один выживший, иначе босс опять будет недоволен, что дело закрывают только потому, что преступники в могиле.
Алауди усмехается, выпрямляясь, нанося еще один удар ботинком, отпихивая мужика в коридор, и только после этого оборачивается. Его бросает в холод. Рядом с тем мужиком с простреленной башкой на полу лежит мальчик. В крови. Расширенные от ужаса глаза. Застыл в какой-то неестественной позе для живых. Нет ни хрипов, ни стонов от боли. Только тишина. И Алауди замечает небольшую дырку на груди мальчика. Пуля прошла сквозь сердце, и сейчас кровавое пятно окрашивает его грязную футболку. Если бы он только уделил ему больше внимания…

Сейчас.
-Алауди? – Спрашивает священник, не особо надеясь, что тот все еще в кабинке.
-Я убил человека, - повторяет Алауди. Голос спокоен, но Асари улавливает нотки горечи. Это только злит его.
-Ты убиваешь их постоянно. И я не припоминаю, чтобы ты бегал ко мне каждый раз, когда от твоих рук погибает какой-нибудь преступник. Да ты ведь никогда и не сожалеешь, если на очередном задании вместо проведения переговоров, ты прострелишь кому-нибудь башку. – Асари сам не понимает, с чего вдруг в нем закипает такая злость. Да и по сути, он священник, он не имеет права кого-либо осуждать. Пусть то даже Алауди. И плевать, что он никогда не понимал его тяги к убийствам.
-Ты прав, - тихий вздох.
И этот спокойный голос, как же он сейчас выводит из себя. Асари даже не может засмеяться в своей обычной манере. Или хотя бы выдавить из себя улыбку.
-Прав? Само собой. Ты не раздумывая, пристрелил того парня. Ты хоть замечал, с какой легкостью тебе даются убийства? – Исповедь летела ко всем чертям.
-Забудь, - тихий смех из соседней кабинки, шорох одежды и скрип двери.
И только два дня спустя Асари узнал, о каком именно случае хотел ему рассказать Алауди. А он его даже не выслушал…